САРАТОВСКАЯ ОЙКУМЕНА.

Трубач, дирижёр, композитор и педагог, профессор Московской и Саратовской  консерваторий.

Родился в 1869 году в г. Кобург — умер  2 февраля 1923 года в г. Саратов.

Известно о нем очень мало. Личной информации, в воспоминаниях, материалах и статьях предстает именно общественная фигура – музыканта и преподавателя -  Вилли Брандта.

Помимо весьма сухой энциклопедической справки, есть статья профессора А.Д.Селянина, содержащая довольно скудные, но важные дополнительные сведения о музыканте.

Вот основное:

Карл Вильгельм Брандт учился в Кобургской школе музыки у Карла Циммермана, придворного капельмейстера; и,  отыграв сезон 1887—1888 года в оркестре города 

Бад-Эйнхаузена, получил место в России, сначала в Хельсинкской оркестровой ассоциации под управлением Роберта Каянуса.

 

А с 1890 года – в  Москве.

В. Брандт был приглашен на почетное место первого трубача (впоследствии и первого корнетиста) в оркестре Большого театра, и занимал эту должность до 1909 года. 

С 1900 по 1912 преподавал в Московской консерватории, а затем — в только что созданной Саратовской консерватории, где также дирижировал оркестром.

В. Брандт — один из основоположников школы игры на трубе в России (среди его учеников наиболее известен Михаил Табаков). Он - автор сочинений для трубы и корнета — двух концертных пьес, ряда небольших произведений и многочисленных этюдов, использующихся в педагогической и исполнительской практике до наших дней.

Ученики в Саратове -  Н.Н. Сырнев, А.Т. Иванов, М.М. Майоров.

 в Уфе - Г.Н. Ивашкин.

 в Москве - Петр Яковлевич Лямин, для которого были написаны партии корнета в знаменитых балетах И. Стравинского «Петрушка» и «Жар-птица». П.Я. Лямин в своих воспоминаниях о В. Брандте писал: «Среди солистов Большого театра он не знал себе равных по силе, красоте лирико-драматической кантилены. 

 

Звукоизвлечение его поражало широким диапазоном: сверкающие верхние звуки, бархатистое, насыщенное mezzo voce и, наконец, глубокий баритональный нижний регистр. 

Его соло вызывало всеобщее восхищение и симпатии всего оркестра, а также преклонение всей группы трубачей и корнет-а пистонистов, работавших с ним в то время в 

оркестре Большого театра, - Путкамера, Фромана, Маквардта, Табакова, Степанова. Потрясали его бурно - пламенные кульминации, патетическая экспрессия, 

поэтичность фразировки».

          

Сам же Брандт гордился и часто рассказывал следующий эпизод из своей музыкальной жизни: как-то раз, после исполнения сигнала в сцене в казарме из оперы «Пиковая дама» на сцену Большого театра пришел П. Чайковский, расцеловал его за отлично сыгранный сигнал, и подарил свою фотографию с теплой надписью.

 

Много В. Брандт играл в симфонических концертах РМО. Особо отмечалось исполнение им партии высокой трубы в си-минорной Мессе И.С. Баха, которую он исполнял на обыкновенной трубе строя В фирмы «Геккель».

 

В числе первых русских музыкантов-духовиков он стал известен и как солист, и как камерный исполнитель. Известно, какой большой резонанс вызвало исполнение в Москве известного септета для фортепиано, двух скрипок, альта, виолончели, контрабаса и трубы Ми-бемоль мажор К. Сен-Санса 16 ноября 1895 г., в котором вместе с квартетом Московского отделения РМО, пианистом П. Шлецером, контрабасистом А. Леттером он показал себя блестящим и тонким музыкантом.

 

В сентябре 1912 г. ,по инициативе С.В. Рахманинова, Брандт был приглашен в только что открывшуюся Саратовскую консерваторию профессором по классу трубы и валторны (одно время ему также пришлось обучать и игре на литаврах). 

Он также стал организатором симфонического оркестра Саратовской консерватории. 

 

Постоянным дирижером оркестра был Константин Сараджев, ученик А. Никиша, но часто приглашались и дирижеры-гастролеры, такие как Н. Малько, А. Глазунов, М. Ипполитов-Иванов. 

Еще организовал квартет медных инструментов, а также активно продолжал выступать с сольными концертами.

Педагогические методы и приемы В.Г. Брандта заслуживают более полного рассмотрения. Василий Георгиевич, отечески расположенный к своим ученикам, был всегда 

очень внимателен и ровен в общении, но, как истинный немец, требовал аккуратности, систематичности и прилежания. 

О каждом ученике вел записи в специальном 

журнале. Никогда не жалел времени на повторение уже пройденного материала, продолжая совершенствовать детали. 

Он никогда не переходил к новому учебному материалу, пока предыдущий не будет освоен досконально.

 

«Гаммы нужно играть каждый день, - внушал Василий Георгиевич, - они как хлеб насущный». 

Бывало, после летних каникул студенты приходили на первый урок не в форме, и Василий Георгиевич, несколько преувеличенно жестикулируя, журил своих учеников, с большим акцентом говоря: «О, как вы одичали!» 

В процессе урока он тщательно объяснял способы взятия дыхания, особо обращая внимание на положение и работу диафрагмы, 

объясняя, как нужно играть тот или иной пассаж, этюд или упражнение. 

Во время урока Брандта часто в качестве примеров звучали первоначальные упражнения из «Школы» Ж. Арбана.

        

В ноябре 1972 г. господину Селянину удалось записать воспоминания выпускника Саратовской консерватории 1922 г. Николая Николаевича Сырнева, 27 лет работавшего в оркестре Саратовского оперного театра: «Моя первая встреча с В. Брандтом до сих пор незабываема. Это случилось в 1922 г. на приемных испытаниях в консерватории. Василий Георгиевич лично подошел ко мне сообщить, что я принят в число его учеников, и назначил 1-й урок в классе № 29 на 15 октября.

Тут же на бумажке написал, какие ноты я должен приобрести, и первым долгом «Школу для трубы» Ж. Арбана, но при этом предупредил: «Она стоит дорого (по тем временам 5 рублей), но пригодится на всю жизнь». Незабываемые уроки В.Г. Брандта явились неиссякаемым источником познания музыки, ставшей радостью и делом всей моей жизни».

Не сказать, чтоб эти воспоминания как-то дополнили образ музыканта, но подтвердили общий характер как личности и как педагога.

 

До конца своей жизни В.Г. Брандт не оставлял концертной деятельности, продолжал выступать в годы советской власти: в воинских частях, рабочих клубах, 

на предприятиях, в здании Народной аудитории (ныне кинотеатр «Ударник»), в Народном дворце (ныне Дом офицеров). 

 

Много внимания уделял В.Г. Брандт Народной консерватории и созданию красноармейских оркестров. Иногда всеми уважаемый профессор, пренебрегая так называемым «положением», не дождавшись двуколки с 

лошадью, шел пешком на завод «Этна», с одного конца города в другой, лишь бы не пропустить урока.

 

В Саратове В. Брандт жил сначала на Немецкой улице, на втором этаже здания кинотеатра «Гранд Мишель», а затем на улице Провиантской. 

 

Умер он 2 февраля 1923 г., совершенно неожиданно. Есть несколько версий, но, ни одна не подтверждена достоверно. 

Вот как рассказывал мне об этих днях его ученик преемник класса трубы в Саратовской консерватории Петр Яковлевич Лямин: «2 мая 1923 г. я был избран единогласно профессором Саратовской консерватории на его место. 

На такое почетное избрание я приехал в Саратов с большим унынием. 

Но с какими почестями и скорбью провожали этого музыкального деятеля саратовцы! Стеклись тысячи людей из различных учреждений - так велика была симпатия, и трагична кончина. 

Провожали его в последний путь под звуки пятой симфонии Бетховена. 

При выносе тела из здания консерватории 12 трубачей исполняли торжественно-траурные фанфары, специально по этому случаю написанные молодым студентом 

консерватории Константином Листовым. 

Эти звуки как бы в последний раз напоминали его молодое и мощное звучание. 

Когда я с трепетом занял его место в 

Саратовской консерватории, мне неоднократно говорили: «Вы, Петр Яковлевич, можете гордиться, что В.Г. Брандт часто называл Вас лучшим своим учеником». 

 

После панихиды в немецкой кирхе, стоявшей на месте сельско-хозяйственной академии, Брандт был похоронен на немецком кладбище, которое находилось на склоне горы за железнодорожным вокзалом. 

К огромному сожалению, это кладбище уничтожено, исчезла и могила выдающегося музыканта, немца, посвятившего свою жизнь России.